Бывшие руководители ИТ-подразделений Минюста по делу о СКУД признаны виновными, но освобождены от наказания
Коптевский районный суд Москвы вынес обвинительный приговор по делу о поставках оборудования для модернизации системы контроля и управления доступом в Научный центр правовой информации при Минюсте. Виновными признаны экс-директор НЦПИ Юрий Даценко, бывший начальник отдела материально‑технического и транспортного обеспечения НЦПИ Дмитрий Изразцов и владелец ИТ‑компании «Галиот» Сергей Томин. При этом суд освободил их от исполнения назначенного наказания и указал, что судимость за ними не сохраняется.
Прокуратура добивалась квалификации действий как мошенничества в составе организованной группы в особо крупном размере (ст. 159 ч. 4 УК РФ) и запрашивала реальные сроки лишения свободы: пять лет для Изразцова, четыре с половиной года для Даценко, четыре года для Томина, а также крупные штрафы и запреты занимать определенные должности. Дополнительно НЦПИ заявил гражданский иск на 599 тыс. руб. Суд, рассматривая обстоятельства, переквалифицировал обвинение на более мягкий состав — мошенничество с использованием служебного положения, совершённое в крупном размере (ст. 159 ч. 3 УК РФ).
С учетом переквалификации всем подсудимым были назначены штрафы по 400 тыс. руб. каждому, но затем их размеры были снижены с учетом ранее отбытого содержания под стражей и иных мер пресечения: до 150 тыс. руб. для Даценко и до 100 тыс. руб. для Изразцова и Томина. После этого суд принял решение освободить всех троих от исполнения назначенных штрафов. С подсудимых сняты ограничения, а изъятое в ходе следствия имущество подлежит возврату. Судья отдельно подчеркнула, что освобождение от наказания по данному приговору не влечет признания лиц имеющими судимость.
Что касается гражданского иска НЦПИ на 599 тыс. руб., суд признал право организации обратиться с требованиями в гражданском порядке. Представитель НЦПИ не уточнил, будет ли обжаловаться приговор и планируется ли подача отдельного иска о взыскании ущерба.
Уголовное дело было возбуждено в 2023 году Следственным комитетом по признакам мошенничества и превышения должностных полномочий (ст. 159 и ст. 286 УК РФ). Основанием стали материалы оперативного сопровождения Управления «М» ФСБ, осуществлявшего контроль за деятельностью структур, отвечающих за закупки и безопасность. Предметом расследования стала закупка 2021 года: НЦПИ заключил с «Галиотом» договор на поставку и внедрение оборудования для модернизации СКУД на 599 тыс. руб.
По версии следствия, сумма контракта была завышена, а подрядчик, вопреки условиям договора, привлек к выполнению работ субподрядчика в лице одного из фигурантов дела. Дополнительно следствие ссылалось на показания двух технических специалистов НЦПИ — Леонида Плешкова и Николая Чурбанова, сообщивших, что значительную часть работ они выполнили самостоятельно, без участия сторонних исполнителей.
Проведенная по инициативе СК экспертиза, подготовленная экспертом Якушиным, подтвердила доводы о завышении: по его оценке, рыночная стоимость необходимого оборудования составляла порядка 299 тыс. руб. Кроме того, к проверке привлекались частные охранные предприятия, которые подтверждали возможность поставки аналогичных компонентов по меньшей цене и на сопоставимых условиях. Эти выводы стали центральными для аргументации обвинения.
Сами обвиняемые вину не признали и указывали на давление со стороны силового ведомства в ходе следственных действий. Их защита настаивала, что цена контракта учитывала не только «железо», но и интеграционные работы, настройку, гарантийные обязательства и последующее сопровождение, а привлечение сторонних специалистов не меняло существа обязательств перед заказчиком.
Переквалификация на ч. 3 ст. 159 УК РФ стала ключевой развилкой дела. Она означает, что суд не усмотрел признаков организованной группы и особенно крупного размера. Для обвиняемых это привело к смягчению возможных санкций и, в конечном итоге, к освобождению от исполнения наказания. В подобных ситуациях суд может учитывать длительность предварительного расследования, меры пресечения, поведение подсудимых и иные смягчающие обстоятельства.
Практическое последствие для фигурантов — отсутствие судимости и снятие ограничений на трудоустройство. Однако риски не исчезают полностью: гражданско‑правовые требования НЦПИ могут быть рассмотрены отдельно, и при их удовлетворении возможно взыскание суммы предполагаемого ущерба. Кроме того, сторона обвинения вправе обжаловать приговор в части квалификации и освобождения от наказания, что способно изменить правовые выводы вышестоящей инстанции.
Для государственных заказчиков кейс поднимает вечный вопрос качества техзаданий и контроля исполнения. Когда в договоре недостаточно развернуто описаны объемы работ, состав оборудования, метрики работоспособности и порядок приемки, любые расхождения в цене или привлечении субподрядчиков становятся уязвимым местом. Формальные нарушения условий о персональном исполнении, даже при фактическом достижении результата, нередко трактуются как основание для претензий — и уголовных, и гражданских.
Для исполнителей по госконтрактам этот приговор — напоминание о необходимости документировать каждый этап: от выбора моделей оборудования и обоснования стоимости до актов выполненных работ и журналов интеграции. Если подрядчик использует субподряд, это должно быть прямо согласовано с заказчиком и корректно отражено в документах. Опора на «рыночные цены» без прозрачной калькуляции и подтверждений тестовой совместимости оборудования со штатной инфраструктурой заказчика в современных условиях уже не работает.
Для экспертов по безопасности важен контекст СКУД. Стоимость решений здесь зависит не только от перечня контроллеров и считывателей, но и от архитектуры, лицензий ПО, уровня интеграции с другими системами (видеонаблюдение, СКС, AD/LDAP), требований к журналированию и кибербезопасности. Разброс по прайс‑листам в 2–3 раза не редкость, но он должен быть объяснимым и воспроизводимым в смете. На практике именно отсутствие детализированных расчётов и прослеживаемости часто становится ахиллесовой пятой защиты.
Со стороны следствия ключевым доказательством завышения стоимости стала независимая оценка и показания сотрудников, заявивших о самостоятельном выполнении части работ. Защита в таких делах обычно добивается альтернативной экспертизы, моделируя смету «как было» и «как должно быть», с учетом скрытых затрат: доступа в режимные помещения, сертифицированных монтажников, резервирования, SLA и гарантийной замены узлов. Не исключено, что именно состязательность экспертиз и дала основание суду уйти от особо крупного размера и организованной группы.
В части репутационных последствий освободительный компонент приговора снижает градус, однако сам факт признания виновности ощущаем для карьеры в госсекторе. Потенциальное возвращение изъятого имущества и снятие ограничений частично компенсируют ущерб, но окончательная точка будет поставлена лишь после истечения сроков на апелляцию и ясности с гражданским иском.
Чего ожидать дальше. Возможны три сценария: обжалование прокуратурой с требованием вернуть первоначальную квалификацию; подача НЦПИ иска о взыскании 599 тыс. руб. с попыткой возложить солидарную ответственность; либо «заморозка» конфликта при отсутствии экономической целесообразности продолжать тяжбу. Вероятность каждого варианта зависит от мотивировочной части приговора: насколько суд критически оценил экспертизу, показания сотрудников и договорные условия.
Для отрасли госзакупок это сигнал к ревизии стандартов: перевод типовых ТЗ на каталоги с фиксированными позициями и функционалом, запрет «серых» субподрядов без уведомления, обязательная независимая экспертиза смет свыше определенного порога и цифровая прослеживаемость изменений в проекте. Эти меры не только снижают коррупционные риски, но и защищают добросовестных подрядчиков от произвольных трактовок.
Итог: суд установил факт мошенничества в крупном размере с использованием служебного положения при модернизации СКУД в НЦПИ, однако признал состав менее тяжким, чем настаивало следствие, и освободил фигурантов от исполнения назначенных штрафов без формирования судимости. Правовые и финансовые последствия окончательно прояснятся после возможной апелляции и решения по гражданским требованиям заказчика. Для всех участников рынка кейс стал наглядным уроком: прозрачность ценообразования и процедур — лучшая защита в условиях усиливающегося контроля.
